Читаем без скачивания Ремонт человеков[Иллюзии любви и смерти] - Катя Ткаченко

Мы подходим к столику, Н. А. внимательно смотрит на меня, а потом — на моего мужа.

— Здравствуй, Феликс, — говорит он ему низким и каким–то усталым голосом, — вы пришли…

— Мы пришли, — говорит муж, — знакомьтесь…

Я протягиваю руку, Н. А. подносит ее к губам.

Они вежливые и холодные. Холодные и влажные. Холодные губы моего отца целуют мою руку, я смотрю ему в глаза и называю свою имя.

— А по отчеству? — спрашивает он.

Мне хочется рассмеяться и сказать ему, что он прекрасно знает, какое у меня отчество. Такое же, как у него имя. Николаевна. Но я сдерживаю смех и делаю глаза пай–девочки. Я сегодня какое–то время побуду очень хорошей, но я не буду пить и буду слушать. Внимательно. И смотреть во все глаза. В свои большие глаза. Хлопать ресницами и все запоминать. Кубик Седого опять не работает, странная штучка, живущая своей жизнью. Хочет — работает, не хочет — не работает. Но обойдемся пока без него. Внутри я вся напряжена, но со стороны это не заметно. Я мягка и пушиста. Я должна быть очаровательна. Я должна им понравиться. Особенно — ей. Не знаю, почему, но мне этого хочется.

— Майя, — говорит она, — я о вас много слышала.

Я улыбаюсь и сажусь на подвинутый мужем стул.

Майя напротив меня, Н. А. напротив моего мужа.

Муж рядом со мной, Н. А. рядом с Майей.

Можно приступить к делу. Мужчины берут в руки меню.

Меню в джазовом ресторанчике. Джазовое меню. Меню, полное джаза.

— Что ты будешь? — спрашивает муж.

— Какую–нибудь рыбу, — говорю я, — и можно салат…

Майя смотрит на меня и я начинаю тонуть в ее глазах.

У рыжеволосых всегда красивые глаза и очень белая кожа.

Но Майя смуглая, хотя и с рыжими волосами.

Смуглая и зеленоглазая.

Зеленоглазая, но смуглая.

Чего я никак не могу определить для себя — так это ее место за столом.

Настоящее место.

Кто она и кем приходится Н. А.?

А значит, и мне.

И моему мужу.

Получается, что все мы здесь родственники.

Бредовая семейка, собравшаяся на ужин.

Мой уже несут.

Форель, запеченная в фольге.

И греческий салат.

И я начинаю думать о том, что могу немного выпить.

Вина, чуть–чуть.

Белого, красного сейчас мне не хочется.

Мой муж собирается выпить коньяка.

Н. А. тоже собирается выпить коньяка.

Майя сегодня предпочитает белое вино.

Я заговорщицки улыбаюсь ей глазами, мне хочется хоть в ком–то сегодня найти сторонника. Сотоварища. Компаньона. Даже больше, чем компаньона — кого–то, кто был бы на моей стороне. На кого бы я могла положиться. Я устала разгребать все это дерьмо одна, у меня слишком хрупкие плечи. Но не моя вина в том, что я вляпалась в это. Меня вынудили, меня подставили, меня в очередной раз нагнули. Я беру бокал и отпиваю глоток. Играет музыка, что–то тихое. Я ничего не понимаю в такой музыке, но мне она нравится. Она не напрягает, она где–то даже волнует. Но чуть–чуть. Пианист играет что–то тихое, чуть попозже к нему присоединяться другие. Саксофон, контрабас и барабаны. Под эту музыку можно даже танцевать, интересно, любит ли танцевать Майя?

И кто она?

Что она делает за нашим столиком.

Мой муж начинает есть свое мясо.

Под винным соусом и под сыром.

Майя тоже ест рыбу.

Такую же форель, как и у меня.

Они положили сегодня слишком много лимона, форель чуть горчит, хотя все равно вкусно.

Н. А. кушает медленно, у него в тарелке тоже мясо, что–то из телятины — я плохо расслышала название блюда.

Н. А. кушает и говорит что–то моему мужу, но смотрит на меня. Точнее, посматривает. Н. А. присматривается ко мне, как бы то ли оценивая, то ли прицениваясь. Сколько я могу стоить. И что я стою. Я хочу сказать ему, что — с моей точки зрения — эта цена не маленькая, но молчу. Какая разница, сколько я могу стоить, главное понять другое: зачем я ему нужна. И зачем сегодня все это устроено. Этот ресторан и это знакомство. Светское знакомство за поеданием мяса и рыбы. И питьем вина и коньяка. В маленьких дозах — напиваться никто не собирается.

Майя достает из сумочки сигареты, вытряхивает одну из пачки и ищет зажигалку.

Мой муж предлагает ей прикурить.

Потом смотрит на меня, ожидая, буду ли я курить или нет.

Буду, решаю я и тоже беру сигарету.

Все проходит как–то очень спокойно, но я знаю, что на самом деле все это не так.

Это спокойствие наносное, они сегодня собирались днем и что–то решили.

Может быть, они начнут меня убивать втроем.

Хотя это смешно, это попахивает дешевым триллером.

Терпеть не могу триллеры, как и прочие подобные штуки.

И вообще — почти не хожу в кино.

У меня сейчас свое кино в жизни, такое, что не приснится.

А если и приснится, то такой сон называется кошмаром.

Ночной кошмар со всеми вытекающими последствиями.

И я все равно не могу понять, кто есть кто в этом раскладе.

Если я могу связать Н. А. с мужем и собой, то Майя пока не укладывается в схему.

И никто из мужчин не хочет мне объяснить, что она здесь делает.

Это в их правилах и в их привычках — какая разница, кто она такая, ты просто сиди и жди, пока тебе не поставят задачу.

Но я не хочу, мне надо знать.

Когда ты знаешь, то тебе проще.

Удар будет не такой страшный.

Но вообще мне смешно.

Я вспоминаю про то, как кромсала дома ножом странички из книжки Н. А.

Будем считать, что это действительно его книжка.

Как и тот текст на дискете, что правом нижнем ящике стола в кабинете мужа.

Рядом с ножом.

Я знаю намного больше, чем они могут себе представить.

Я видела даже фотографии.

Их больше тоже нет.

Они плывут в глубинах канализации.

Я раскромсала их так же, как и странички.

Мне хочется показать язык. Вначале мужу, потом Н. А.

Стоит ли показывать его Майе — я не знаю.

— Я сейчас, — вдруг говорит Майя и встает из–за стола.

— Ты знаешь, где? — спрашивает ее Н. А.

— Найду, — мягко говорит она.

— Я покажу, — внезапно для себя говорю я, и добавляю: — Мне тоже надо!

Майя смотрит на меня, улыбается, как раз в этот момент начинает громко играть музыка.

Мы встаем и идем наискосок через зал.

Ресторан больше, чем наполовину пуст.

Занято еще три или четыре столика.

Но музыканты все равно начали играть, хотя никто не танцует.

Дамская комната в холле по правой стороне, я запомнила это еще с Нового года.

Майя идет позади меня — ведь я обещала показать ей, куда надо идти.

Мне отчего–то хочется танцевать и хочется еще выпить вина. Два, а можно и три бокала. Мне стало весело, мне давно уже весело. Я опять парю под потолком, невидимая женщина, женщина без крыльев. Летящая без крыльев, просто летящая, парящая, женщина в воздухе, женщина из воздуха.

Я открываю дверь в туалет и исчезаю в одной из кабинок.

Слышно, как захлопывается дверь в кабинку рядом.

Майя журчит, потом раздается звук работающего бачка.

Интимный процесс, которому мы обе предаемся с упоением.

Я нажимаю смыв и выхожу из кабинки.

Майя стоит у зеркала и тщательно моет руки.

Вода брызжет на длинные рукава ее платья.

— Вымокнете, — говорю я, — лучше бы загнуть.

— Не хочу, — говорит она.

— Почему? — отчего–то спрашиваю я и вдруг понимаю, что сделала что–то не то.

Майя смотрит на меня и краснеет.

Я начинаю тоже мыть руки, и делаю это так же долго и тщательно, как она.

— Смотри, — вдруг слышу я ее голос.

Я оборачиваюсь и вижу, что рукава платья не просто загнуты, она расстегнула платье и практически сняла его с себя до пояса.

И я вижу, что ее смуглая кожа покрыта большими белыми пятнами.

Под шеей, на груди, на животе.

И на руках.

На руках пятен больше, но они меньше.

— Хватит? — спрашивает Майя.

Мне хочется сказать ей что–то хорошее и очень нежное, я вижу, что ее зеленых глазах слезы и понимаю, что она ненавидит меня сейчас.

— У тебя очень красивая грудь, — говорю ей, — она потрясающей формы!

— Спасибо, — отвечает Майя, надевая платье и застегиваясь.

— Что это? — спрашиваю я.

— Есть такая болезнь, — говорит она, — с красивым названием «витилиго». Проще говоря, депигментация кожи.

— И давно? — продолжаю я, проклиная себя за собственное любопытство.

— Давно, — отвечает Майя, — сколько себя помню. Вроде бы это на каком–то генном уровне…

— А это лечится?

— Плохо. Говорят, что помогает Мертвое море, но я там еще не была…

Мне жалко ее. Я смотрю, как она выходит впереди меня из дамской комнаты и думаю, как бы я жила с такими вот белыми пятнами. Она моложе меня, она очень красивая и у нее кожа покрыта странными белыми пятнами. Под шеей, на груди, на животе и на руках. Болезнь с красивым названием «витилиго». На моей коже таких пятен нет, на ней есть родинки, есть большие родимые пятна. Но она чистая и гладкая. Я догоняю Майю, мы входим в зал, танцующих все еще нет, хотя музыканты стараются во всю.